Александр Бурков: первые месяцы "тушил пожары" — дольщики, проблемы с газом, транспортом.

Врио губернатора Омской области Александр Бурков пришел на этот пост в октябре прошлого года после 10 лет работы в Госдуме, сменив управлявшего регионом пять лет Виктора Назарова. Тот, в свою очередь, стал главой после одного из "губернаторов-долгожителей" — Леонида Полежаева, руководившего областью 20 лет. В наследство Буркову достался регион с плохой инфраструктурой и неблагоприятным инвестиционным климатом, а также многолетними долгостроями — аэропортом, омским метро и гидроузлом, справиться с которыми предшественники за долгие годы не смогли.
Александр Бурков дал ТАСС свое первое в нынешнем качестве большое интервью для федеральных СМИ. Он рассказал, что следит за оценкой деятельности чиновников в социальных сетях и не предупреждает их, куда собирается поехать, почему не стал губернатором в 32 года и почему омичи голосуют за КПРФ. Разговор шел также о том, почему в регионе знаменитые на всю страну плохие дороги, как выгнать черных лесорубов из омских лесов и почему не нужно усердствовать с проверками торговых центров. 
О выборах губернатора и "дагестанском самолете"
— Александр Леонидович, вы же и раньше были близки к тому, чтобы возглавить регион? В 1999 году вы конкурировали с Эдуардом Росселем в родной Свердловской области, который возглавлял регион четыре года до этого и еще 10 лет после. Как вы себя ощущали тогда? Была ли какая-то мечта и можно ли сказать, что сейчас, когда вы сами возглавляете регион, хоть и другой, она сбылась?
— Если откровенно, в 1999 году мне было 32 года. Я участвовал в выборах, прошел во второй тур. Узнал я об этом так: в день выборов я провел последние встречи и уехал спать примерно в два часа ночи. В четыре или в пять мне звонят друзья и кричат: "Все, ура, мы вошли во второй тур". Я был один дома и вдруг подумал: а все ли я осознал? Вообще, правильно ли я поступаю? А если я в итоге сейчас выигрываю вдруг, смогу ли я всем этим управлять? Вот только тогда до меня дошло. Если эта мысль тогда пришла, наверное, я был не готов еще к этому.
Но когда я ехал сюда, у меня было полное осознание, что я готов к управлению. У меня совершенно другая картина — вокруг точно так же все бурлит, но я это спокойнее воспринимаю.
— А для чего вы пришли в регион? Сейчас не секрет, что в ходе осенней ротации губернаторов каждому врио ставилась определенная задача. Какая поставлена была вам?
— Оценка региона федеральным центром была такова: есть высокий и экономический, и людской потенциал. Но результаты очень низкие. Задача была это исправлять. Честно говоря, первые три месяца я вообще "тушил пожары". То дольщики, то проблемы с газом, то проблемы с областными автобусами, которые враз остановились, то проблема с городским транспортом. Сегодня есть проблемы с исполнением городского бюджета.
— При этом команду вы практически не меняли, хотя после назначения политологи ожидали, что вы привезете своих людей с Урала. Почему выполнять эту задачу решили, опираясь на старых людей?
— Необходима свежая кровь, я согласен. Подтолкнуть действующих, дать какие-то новые мысли, новые подходы, новые идеи. Но все это поэтапно, всему свое время. Мы ведь находимся в политическом процессе, у нас прошли выборы президента, будут в сентябре выборы губернатора. Нельзя менять все сразу.
— А результатами прошедших в марте выборов вы довольны? В регионе один из самых низких показателей явки по стране и ярко выраженное "протестное голосование" — кандидат от КПРФ показал один из лучших результатов.
— Я недоволен, хотя вся местная элита меня утешает — говорят, что так всегда было. Явка была такая же, как на выборах президента в 2012 году и существенно выше, чем на последних выборах в Госдуму — 60,5% против 38%. Но мы на 72-м месте по явке среди всех субъектов Российской Федерации, это первый звонок. Второй звонок — очень протестное голосование, тут мы пятые с конца (за Владимира Путина в Омской области проголосовали 61,3% избирателей, за кандидата от КПРФ Павла Грудинина — 20,3% при среднероссийском показателе в 11,7%). Почему так?
Начинаем разбираться. Голосовали люди в таком-то районе такого-то населенного пункта. Начинаю с мужиками говорить, в чем проблема? Люди честно говорят: "Нам дорогу 4 года обещают. Осталось 4 километра, они ходят и нас обманывают". Дальше, другие приходят, говорят: "Мы за свои деньги построили внутрипоселковые сети газоснабжения, а газ-то нам в деревню никто не подвел. Вы что, над нами издеваетесь? Какое голосование?"
Я детально изучаю вопросы. Знаете, поначалу вообще информацию о бедах и проблемах узнавал из СМИ, из соцсетей. Местное руководство говорит: у нас все нормально. Я показываю мониторинг и говорю: "Как же нормально, когда у вас тут вода не идет, а там дома затопило?"
Сегодня, если я еду в район, я не предупреждаю ни главу, ни министров, куда заеду. После одного случая, когда мне сделали общественный прием. Я посмотрел — из 10 человек на этом приеме единственный был "незасланный". Член ОНФ, которую просто нельзя было остановить, она прорвалась и задала вопрос про коммунальные тарифы.
— Ждать ли в таком случае "дагестанский самолет"? В смысле, арестов региональных чиновников.
— Знаете, здесь же "самолет" пролетел до меня, и уже почти всех, кого могли, посадили. Здесь сейчас другая проблема: после этого "самолета" никто решения принимать не хочет. Чуть ли не бить приходится. Понимаете? Все сидят, боятся — "А вот сделаем, потом претензии, прокуратура…"
О диалоге с элитами и мэром
— Да, в регионе расследуются или находятся в суде уголовные дела в отношении ряда бывших министров и вице-губернатора. Но эксперты-политологи называют это следствием конфликта элит, задачу по смягчению которого они тоже возлагали на вас. Получается ли консолидировать элиты?
— Безусловно, конфликт был, он и сегодня остается в латентной форме. Но нам удалось сегодня элиты консолидировать. Я до элиты пытаюсь донести что? То, что делить здесь, в Омской области, уже нечего, все эти переделы, рейдерские захваты — все это уже закончено. Нам нужно создавать новые проекты в сфере бизнеса, в сфере управления, в социальной области.
Я не берусь судить, кто и как достиг того или иного уровня доходов. Это вопрос к правоохранительным органам. Уж если у них вопросы есть, то они всегда их зададут. Моя задача — чтобы все, что есть, функционировало как можно более эффективно. И если есть люди, которые владеют работающими предприятиями, которые платят налоги и кормят сотни семей, моя задача помочь им вне зависимости от политической окраски, бизнес-амбиций или, может быть, даже политических амбиций.
— Не являлось ли одним из средств смягчения конфликта избрание мэром Омска Оксаны Фадиной, кандидатуру которой вы поддержали? В Омской области долгое время исторически складывалось противостояние между мэрией и областным правительством. Леонид Полежаев сдерживал потенциальных конкурентов. Виктор Назаров критиковал городскую администрацию, отмечая, что это она портит региону показатели. Вы нынешней мэрией довольны?
— Действительно, избрание Оксаны Фадиной поспособствовало смягчению конфликта. Я ее поддержал, отметив отношение общественности к ней. Оценивать работу мэра, наверное, в первую очередь не мне, а населению. Ну, пока население, я вижу, довольно, потому что как минимум зимой дороги стали лучше убираться. Сейчас, конечно, непростое природное время. Много жалоб на ямы на дорогах и лужи, но я уверен, что эти вопросы мэрия тоже решит в ближайшее время.
Я могу оценить ситуацию изнутри, ведь знаю и понимаю, не побоюсь этого слова, всю трагичность положения городского бюджета, и с чем приходится работать Фадиной. При том количестве долгов, которое есть, и при тех суммах на уборку территорий, на содержание коммунальной сферы, на решение вопросов, связанных с аварийным жильем и на многое другое — конечно, я считаю, Оксана Николаевна старается делать все, что возможно. Мы со своей стороны помогаем и как можем поддерживаем город.
Одной из мер поддержки в стратегическом плане можно назвать решение о передаче городу 10% налога от предприятий, которые работают по упрощенной системе налогообложения. Задача — тем самым стимулировать и показать муниципальным властям: если вы работаете с малым бизнесом, ваша доходная база увеличивается.
У нас идет обмен кадрами, мы из области отдали на усиление в мэрию замминистра спорта, замминистра социальной сферы, замминистра образования, но и оттуда тоже часть людей хотим забрать. Я выстраиваю единую команду, чтобы не было в том числе и кадрового деления на город и область.
Об аэропорте и метро
— Говоря о проблемах региона, хочется в первую очередь о крупных проектах поговорить — незаконченных советских стройках, с которыми так и не придумали за 20 лет, что делать. Что планируете делать с омским метро, которое в последние годы СССР начали строить, а сегодня решили консервировать. Будет ли достраиваться и за чей счет?
— Мы консервируем сейчас один участок, который уже никак не можем эксплуатировать, это один котлован и одна проходка. Мы понимаем, что метро туда не дойдет никогда. У нас нет таких денег — метро не построили в советский период, в другие сытые годы, и сегодня в том виде, в котором предполагалось, мы его не построим.
Но другие участки, три проходки и метромост, которые есть, мы можем использовать технически — к примеру, для скоростного трамвая или для обычного трамвая. Сейчас создана рабочая группа — специалисты решают, как лучше поступить.
— А за чей счет будет проект, каким бы он ни был, реализовываться? Потенциальные инвесторы есть?
— Тут пока не до инвесторов. Нужно принять техническое решение, оценить затратную часть и потом уже понимать, что это — государственно-частное партнерство или чисто государственный проект. Задача стоит в этом году окончательно принять решение, что с имеющимися объектами делать и двигаться в направлении его реализации.
— А как обстоят дела с другим крупным проектом, аэропортом Федоровка, который в Омской области тоже начали строить в советское время и не закончили?
— По Федоровке на сегодня у нас нет четкой оценки состояния взлетной полосы, нет расчетов стоимости реконструкции или строительства новой полосы, нет сформированного понимания, сколько будет стоить сам аэровокзал и все инженерные сети. Расчеты ведутся, и потенциальные инвесторы — компании "Новапорт", "Аэропорты регионов" — размышляют, какой пассажиропоток они смогут обеспечить, и какие площади вообще необходимы.
На мой взгляд, пока не определимся с управляющей компанией, не надо даже закладывать туда деньги. Понимаете, государство в моем представлении не должно заниматься бизнесом. Государство должно регулировать, создавать условия для предпринимательства, обязывать выполнять социальные какие-то вещи, но если оно само начинает строить и эксплуатировать, обычно получается не очень эффективно. Мы видим, как частный аэропорт соседнего Новосибирска развился, а мы потеряли время.
— А сейчас вы находитесь на стадии выбора управляющей компании?
— Мы сейчас находимся на стадии понимания концепции — что это будет за аэропорт, какого предназначения, с каким объемом загрузки пассажиров и грузов. Будет ли он международным, внутрироссийским или, может, региональным. Возможен ведь и такой вариант. Мы находимся на нуле, у нас нет базовой авиакомпании, нет пассажиропотока, он составляет меньше миллиона пассажиров в год, мы в Сибирском федеральном округе одни из отстающих по этому показателю.
— А с точки зрения логистики — как до него добираться? Сегодня туда ведет трасса, которую прозвали в народе "дорогой смерти".
— Кто-то говорит об электричке, но мы должны понимать, что для скоростной электрички должна быть загрузка каждые 30 минут, как в Домодедово или Шереметьево. Вряд ли мы обеспечим этот поток. Поэтому варианты могут быть какие? Общественный транспорт, ничего другого. А то, что есть вопрос с дорогами, то это общий вопрос региона.
О дорогах и лесах
— Омская область вообще своими дорогами прославилась после прямой линии президента, когда о них на всю страну заявили. Что нужно сделать, чтобы этот имидж региона теперь изменить?
— Ну, после прямой линии в прошлом году хотя бы дороги в самом городе Омске "подшаманили" по федеральной программе "Безопасные и качественные дороги". Что-то хотя бы было сделано, и омичи говорят, что на фоне того, позапрошлого года, это очень даже неплохо.
Чтобы имидж изменить, нужно улучшать качество дорог системно. А для этого нужно изменить качество управления процессом их строительства и ремонта. Дорожный фонд у нас чуть меньше, чем в прошлом году сформировался. На уровне 7,5–7,7 млрд рублей. Но даже, казалось бы, такой большой объем средств нас не сильно-то спасет: при 64% дорог, находящихся не в нормативном состоянии, мы максимум на 3–5% сможем сократить этот показатель. Кроме того, я попросил обеспечить конкуренцию при проведении конкурсов по выбору подрядчиков. В прошлом году при проведении конкурсов на 8 млрд рублей мы получили снижение начальной цены всего на 0,12% процента. Представляете? Я в лоб сказал нашим руководителям Минстроя: "Господа, не пахнет ли это прямым сговором? И куда смотрят правоохранительные органы?".
— Имидж, к сожалению, не только с дорогами надо исправлять. Еще в начале марта на медиафоруме ОНФ президенту задали вопрос об омских черных лесорубах, из-за противостояния с которым якобы сожгли баню у местной общественной активистки. Для вас проблема с нелегальными вырубками не нова?
— Не нова, я об этой проблеме услышал, когда только приземлился в Омске 11 октября 2017 года. На сегодня задержана банда из нескольких черных лесорубов, которые серьезно терроризировали народ в Тарском районе области. Задержали и тех, кто поджег баню. Лес, как правило, везут на юг, в Казахстан, поэтому сегодня мы на дорогах поставили посты и отслеживаем, какие предприятия и сколько леса имели право вырубить, сколько они вывозят на самом деле.
Но проблема ведь в другом. Да, мы боремся с черными лесорубами, но чтобы этот процесс прекратить окончательно, надо сделать отрасль прозрачной и привести туда легального предпринимателя. Нужно сделать вырубки контролируемыми. А для этого нам нужно провести лесоустройство, которое по идее проводится каждые 10 лет. Тогда там формируется четкая картина — сколько есть хвойных деревьев, какой объем лиственных, каков их возраст и когда можно рубить. У нас сегодня 86% территорий лесов, где такое лесоустройство не проводилось в установленные сроки. Лес просто не учтен, нам нечего сегодня предложить инвесторам. Частник приходит, смотрит и говорит, извините, я пришел за елью, а у вас ее здесь в два раза меньше, чем было заявлено. Поэтому мы сейчас обращаемся к федеральному центру за помощью, чтобы провести лесоустройство. Это серьезно сдвинет с "мертвой точки" легальное развитие отрасли.
— Проблема только в этом? Если лес пересчитать, инвестор найдется?
— Это комплексная программа. Если мы инвестора приводим, мы должны создать для него госзаказ на производство топливных гранул, дров в качестве топлива для котельных. А для этого нужно реконструировать котельные, чтобы перевести их с угля на дерево.
Это сложный и многосоставный процесс, но надо понимать, что лесозаготовка у нас, в основном, на севере области, а если там ее не будет, то мы не сохраним там жителей. Они все переедут на юг.
О "Газпроме" и соседях
— Эти проблемы ведь не сегодня образовались. Вы у предыдущих руководителей спрашивали, как так вышло? Общаетесь с ними вообще?
— Да, я общаюсь и с Виктором Назаровым, и с Леонидом Полежаевым. Я могу посоветоваться, спросить их мнение. Но некорректно сегодня ругать предшественника, я ведь могу и не знать до конца тех условий, в которых ему приходилось работать.
— А в целом относительно политики вложений со стороны "Газпрома" и "Газпром нефти" в экономику региона что поменялось?
— Отношения перезагружены. Мы говорили о том, что было достигнуто соглашение в декабре на встрече с Алексеем Борисовичем Миллером (председатель правления "Газпрома" — прим. ТАСС) об увеличении финансирования программы газификации региона. На старте это было 250 млн рублей, а договорились до 1,08 млрд рублей по 2018 году. Они обещали достроить детскую школу, они содержат сегодня легенду Омской области — хоккейный клуб "Авангард". Мы еще ведем переговоры о благоустройстве некоторых мест в городе. Что касается "Газпром нефти", то тут отмечу нашу совместную работу по созданию системы экологического мониторинга атмосферного воздуха. Для этих целей "Газпром нефть" приобрела для нас мобильную лабораторию за 21 миллион рублей. Параллельно они переводят свои кадровые мощности — бухгалтерию, HR-службу и кадры к нам в Омск. Это порядка 800 новых рабочих мест.
— Что касается вопроса привлечения инвестиций в регион, вы недавно вели спор с губернатором Тюменской области, говоря о том, что сложно их привлекать, когда рядом такой сильный конкурент, который оттягивает все себе.
— Это не спор был, это "плач Ярославны", так сказать. Тяжело ведь конкурировать с таким сильным регионом, который уже много лет находится на "инвестиционных рельсах", и является инвестиционно привлекательным во всех сферах. Я не поленился, съездил по приглашению Владимира Владимировича (Якушева, губернатора Тюменской области — прим. ТАСС) в Тюмень со своими сотрудниками по экономической сфере. Там в системе управления созданы отдельные институты, которые ведут малый бизнес, крупный бизнес, проекты разной градации по объемам вложения. И сегодня при более комфортной жизни в Тюмени, при тех преференциях, которые есть, умении работать с бизнесом они, конечно, для нас серьезный конкурент, я это признаю.
Но главный мой посыл в том, что мы не должны конкурировать между регионами. Мы должны конкурировать на внешнеэкономическом пространстве. Вот вам пример. Мы сегодня имеем компетенции по нефтегазопереработке. И их же будет Алтай создавать, к примеру. А что им мешает? Скажут, вот льготы по налогу на имущество, вот по налогу на прибыль, приходите, инвесторы. Но у нас компетенции есть, у нас есть предприятия, на которые можно новые, современные проекты наращивать, у нас есть образовательная база. Но законодательство позволяет делать все с нуля в другом регионе — это не совсем разумно. Государство должно определять, есть ли компетенции и из этого исходить в вопросе, что и где развивать.
— Но сейчас же как раз разрабатывается концепция пространственного развития регионов.
— Правильно! Она как раз это предполагает. А у нас получается создание автопрома в регионе, где его исторически не было, причем сборки автомобилей зарубежных марок без достаточной степени локализации. Это убивает АвтоВАЗ. Один автопром убили, другой — не создали. Один регион приобрел, другой потерял. А можно было вкладывать эти же инвестиционные деньги в имеющуюся базу в Самаре и развивать этот регион.
О "мертвых душах" и торговых "курятниках"
— Завершая разговор, хочется спросить о проверках торговых центров, которые после пожара в Кемерове по всей стране идут. В Омске они ведь тоже часто находятся в старых зданиях. Что делается для их безопасности?
— Иллюзий питать по этому поводу не надо — новые современные торговые центры имеют ту же проблему. На последних этажах у них кинотеатры, в погоне за прибылью людей уводят наверх и забывают об их безопасности. И если что-то случилось на первом этаже, я тоже не понимаю, как эвакуировать оттуда, сверху, людей. Вне зависимости от того, старое здание или нет, нужно контролировать безопасность объекта.
В данный момент в Омской области по моему поручению проверяют более 800 объектов, включая все торговые центры и места массового скопления людей. Есть у нас та же проблема, что и в Кемерове — у нас собственники крупных предприятий владеют объектами малого бизнеса, к которым также доступ раз в три года по проверке. Но сейчас проверки идут совместно с Генпрокуратурой, поэтому проблем с доступом пока нет.
— А как вы считаете, стоит ли инициировать на законодательном уровне изменение в статусе надзорных каникул? Может, стоит лишить этой льготы предприятия, у которых бизнес предполагает массовые скопления людей?
— Тут надо искать золотую середину. Нельзя просто увеличить количество проверок, надзорные органы могут действительно "задушить" тот самый малый бизнес. Но то, о чем вы говорите, предусмотреть на законодательном уровне нужно — чтобы крупными объектами могли владеть только крупные предприятия на общей системе налогообложения, а генеральный директор и собственники должны нести за них ответственность. А то у нас в крупном торговом центре пять маленьких предпринимателей, и как правило, это "мертвые души".
А что касается проверок, мне кажется, нужно делать упор на порядок при вводе объектов со стороны Госстройнадзора и пожарного надзора. Ведь кто-то все это вводит и согласовывает. Эти ведомства должны иметь жесткие стандарты, и их несоблюдение должно рассматриваться как уголовное преступление. Тогда не будет таких "курятников".
То, что дальше происходит, всегда можно контролировать даже без обязательной проверки со стороны надзорных органов, это общественники могут делать. Они сегодня и лес, и дороги, и качество продуктов контролируют, и это тоже смогут. Активизируются политические партии в этом направлении, ОНФ. Поэтому обязательными проверками контролирующих органов я бы перегружать не стал. Нужно расширять полномочия общественников и призывать самих граждан быть внимательными к окружающим.