Полимеры длинной воли.

Стимулирование нефтехимии позволит снизить зависимость России от импорта крупнотоннажной химии.
В нынешнем десятилетии российские нефтехимические компании способны кратно нарастить объемы производства и экспорта благодаря реализации ряда крупных проектов, уже преодолевших "бумажную" стадию. Но сначала отрасли необходимо пережить последствия коронавирусного кризиса, который нанес серьезный удар по ряду ключевых сегментов потребления полимеров, прежде всего автопрому и строительству. Участники состоявшейся в начале октября онлайн-конференции независимого ценового агентства Argus "Нефтегазохимия 2020: СНГ и глобальные рынки" не сомневаются, что лидерам отечественной нефтехимии хватит компетенций и ресурсов для воплощения в жизнь своих нынешних меганачинаний, хотя амбиции России стать одним из глобальных технологических лидеров в области нефтехимии пока выглядят перспективой отдаленного будущего.
План-2030 и факт-2020
Конференция Argus состоялась через несколько дней после того, как Госдума приняла в третьем чтении правительственные поправки в Налоговый кодекс, касающиеся механизма обратного акциза на СУГ и этан, который Минэнерго РФ рассматривает как один из важнейших стимулов для наращивания инвестиций в отечественную нефтехимию. По оценке министерства, представленной в июле, именно на проекты на базе СУГ и этана должно прийтись примерно две трети инвестиций в российскую нефтехимию в 2020–2030 годах, общий объем которых может составить около 3,1 трлн рублей. Ранее аналогичный подход — обратный акциз в обмен на гарантии модернизации мощностей — был внедрен в нефтепереработке, где на ближайшие годы также заявлены многомиллиардные проекты.
Согласно оптимистичному сценарию отраслевого плана на текущее десятилетие, сообщил в ходе конференции директор департамента переработки нефти и газа Минэнерго РФ Антон Рубцов, доля России на мировом рынке этилена вырастет с текущих 2,7% до 6,3%, мощность установок пиролиза увеличится более чем втрое, с 4,77 млн тонн до 15,144 млн тонн этилена. Таким образом, динамика ввода мощностей должна увеличиться вдвое по сравнению с предшествующим десятилетием (в 2012 году соответствующий показатель составлял около 3,1 млн тонн этилена).
Стимулирование нефтехимии позволит снизить зависимость России от импорта крупнотоннажной химии, добавил Антон Рубцов. В 2019 году импорт пластиков в РФ составил 1,3 млн тонн, каучуков — 0,1 млн тонн, собственное производство этой продукции — соответственно, 5,6 млн тонн и 1,3 млн тонн, собственное потребление — 5,6 млн тонн и 0,4 млн тонн, экспорт — 1,3 млн тонн и 1 млн тонн. После запуска анонсированных проектов импорт пластиков к 2030 году должен снизиться на 42%, до 0,7 млн тонн, а экспорт — увеличиться более чем в 6 раз, до 7,9 млн тонн.
Достижение этих показателей всецело зависит от того, насколько успешно будут реализованы новые проекты в отрасли.
Из пяти крупнейших нефтехимических предприятий в плане-2030 на сегодняшний день производством продукции уже занимаются всего две — "Нижнекамскнефтехим" (600 тысяч тонн этилена в год с удвоением после 2025 года) и комплекс "ЗапСибНефтехим" компании СИБУР (1500 тонн этилена в год). Остальные три пока находятся в той или иной стадии реализации, причем если проекты гигантского газохимического комплекса компании "Русхимальянс" в районе порта Усть-Луга (3100 тысяч тонн этилена) и Амурского ГХК СИБУРа (2300 тысяч тонн) уже обрели конкретные черты и способны выйти на реальное производство к середине десятилетия, то по проекту Восточной НХК "Роснефти" (1428 тысячи тонн к 2030 году) по-прежнему много неясного. Кроме того, в число крупнейших нефтехимических комплексов, которые должны появиться в России в этом десятилетии, попали проекты ЛУКОЙЛа (1050 тысяч тонн этилена к 2030 году), Иркутский завод полимеров (670 тысяч тонн с 2025 года) и газпромовский долгострой Новоуренгойский ГХК (470 тысяч тонн с 2025 года).
В целом Минэнерго рассчитывает, что стимулирование нефтехимии создаст комплексный эффект для экономики всей страны. В 2020–2030 годах рост производства нефтехимической продукции ожидается в диапазоне 8-16 млн тонн, несырьевой экспорт должен увеличиться на $9-18 млрд, инвестиции — на 2,6-4,6 трлн рублей, прибыль отрасли — на 3 млрд долларов, плюс 9-10 тысяч высокотехнологичных рабочих мест и рост зарплат на $250 млн. Кроме того, нефтехимия должна дать экономике синергетический эффект, обеспечив дополнительный спрос на продукцию российского машиностроения, заказы для многих смежных отраслей и снижение импорта полимеров.
По словам Антона Рубцова, фокус государственной политики по развитию российской нефтехимии должен быть направлен на максимизацию мультипликативных эффектов. Уже достигнутые успехи по стимулированию использования всех видов углеводородного сырья для производства крупнотоннажной нефтехимической продукции будут определять дальнейшие перспективы. Технологическое развитие и импортозамещение технологий повлечет за собой дальнейшее углубление переработки и выход на продукцию конечного потребления, что приведет к развитию экономики замкнутого цикла, дающей дальнейшие стимулы для вовлечения сырья в нефтехимическое производство.
"Регулирование нефтехимии — это не субсидия, как в некоторых других отраслях, а очень эффективный инвестпроект для государства с высокой окупаемостью, уровень которой раскрывается с точки зрения формирования мультипликативного эффекта в экономике, — заявил в своем выступлении представитель Минэнерго. — Нефтехимия может быть серьезным драйвером экономического роста, но фокус необходимо менять, обратив внимание на вертикальную интеграцию в хорошем смысле — от НИИ до предприятий, использующих крупнотоннажные полимеры".
Неравномерная вирусоустойчивость
От лица отрасли в ходе конференции Argus высказались представители компании СИБУР, которая успела запустить комплекс "ЗапСибНефтехим" за несколько месяцев до коронавирусного кризиса, хотя, как отметила руководитель Аналитического центра СИБУРа Ксения Каретина, некоторые крупные потребители полимеров в мировой экономике испытывали проблемы задолго до весеннего локдауна.
Наибольшее беспокойство у нефтехимических компаний вызывает автопром, на который приходится 5-10% потребления полимеров.
Пик мировых продаж легковых автомобилей был пройден еще в 2017 году (70,7 млн штук), в 2019 году объем продаж снизился до 64,3 млн, а по итогам текущего года уровень падения может оказаться беспрецедентным — 15-20%. К концу 2022 года авторынок, скорее всего, восстановится только на 97% от 2019 года, отметила Ксения Каретина, добавив, что применение полимеров в производстве автомобилей сильно росло с 2008 по 2016 годы, но затем оставалось на неизменном уровне. Наиболее перспективной растущей нишей для автопрома производители полимеров сейчас видят композитные материалы, но в целом в электромобилях, которые постепенно идут на смену автомобилям с двигателями внутреннего сгорания, масса используемого пластика примерно та же, что и в традиционных авто, а доля его в общей массе машины меньше.
В сильно пострадавшей от коронавирусного кризиса строительной отрасли, которая потребляет до 15% полимеров, по словам Ксении Каретиной, существенных темпов роста не предвидится, но перспективы для производителей полимеров выглядят более заманчивыми. Дело в том, что в России в строительной отрасли полимеров по-прежнему применяется немного, несмотря на высокий потенциал — основной нишей по-прежнему остаются пластиковые окна. В индивидуальном строительстве полимеры уже используются широко, но застройщики многоквартирных домов предпочитают использовать более традиционное оборудование, например, металлические трубы.
"Все, чем славен полимер, хорошо находит отражение в строительстве, и, несмотря на инертность строительной отрасли, она очень интересна для нефтехимии в будущем, — отметила представительница СИБУРа. — Противодействие традиционных отраслей — это в конечном итоге вопрос работы производителей с застройщиками. Еще пять лет назад многие строители не знали о преимуществах полимеров, но теперь ситуация изменилась: наша клиентоориентированность за последнее время выросла, и это приносит результат. Но застройщикам надо и дальше объяснять, как полимеры влияют на снижение их издержек, а в результате приводят к снижению стоимости квадратного метра. В Европе происходило движение по той же траектории, и сегодня полимеры в строительстве там используются гораздо активнее, чем в России".
В ближайшие годы европейский рынок полимеров для строительной отрасли существенно вырастет, что открывает российским производителям новые экспортные ниши. Примерно четверть инвестиций (€1,7 трлн из €7 трлн) в рамках утвержденного Евросоюзом "зеленого курса" будет направлено в повышение энергоэффективности, в связи с чем ожидается рост применения полимеров в строительстве. В частности, изоляция из пластика позволяет экономить до 50% энергии, ветрозащитные пленки позволяют снизить попадание воздуха в дом на 10-50% и т. д.
На фоне проблем со спросом на полимеры в автопроме и строительстве очень успешным сегментом этого рынка в период кризиса оказалась упаковка. Как отметил заместитель руководителя Аналитического центра ТЭК Российского энергетического агентства Анастас Гатунок, пандемия задала тренд на увеличение производства и потребления высокотехнологичных марок полимеров для упаковки, потребление которой во время карантина значительно выросло, в чем могли убедиться все столкнувшиеся с режимом самоизоляции.
Деньги есть — наука приложится?
В середине прошлого десятилетия, когда российские компании только начинали реализацию крупных нефтехимических проектов, их стоимость нередко поражала воображение, например, объем инвестиций в тот же "ЗапСибНефтехим" в сентябре 2014 года был утвержден в $9,5 млрд, а стоимость Амурского ГХК, к строительству которого СИБУР приступил в середине августа, в 2018 году оценивалась в $7-9 млрд, а затем увеличилась до $10,7 млрд. Как выяснилось, это не предел. В июне прошлого года инвестиции в создание комплекса по переработке этансодержащего газа и производству СПГ в районе Усть-Луги компании "РусХимАльянс" были определены в 750 млрд рублей ($11,5 млрд по курсу на тот момент), а к нынешнему августу он подорожал до 900 млрд рублей (более $12 млрд).
Но теперь подобные гигантские цифры уже не вызывают прежнего удивления. Во многом потому, что инициаторы проектов научились привлекать под них финансирование (например, между принятием решения о финальной конфигурации проекта в Усть-Луге и предоставления ему первого кредита от ВЭБ.РФ в размере 55 млрд рублей прошло всего полтора года). Еще недавно, отмечает Вадим Панин, партнер практики проектного финансирования компании Herbert Smith Freehills, консультирующей строительство Амурского ГПЗ, Находкинского завода минеральных удобрений и комплекса компании "Русхимальянс", российские банки были слабо представлены в сфере проектного финансирования в силу отсутствия конкуренции и длинных денег. Однако в последние годы ситуация изменилась: этот механизм могут позволить себе только топовые банки, но они наряду с иностранными партнерами плечом к плечу уже финансируют крупнейшие и сложнейшие проекты.
"Проектное финансирование больше не является чем-то невозможным — деньги можно привлекать на 15-16 лет на достаточно хороших ценовых условиях.
Этому способствуют госпрограммы наподобие Фабрики проектного финансирования ВЭБ.РФ. Российские банки сегодня вполне конкурентоспособны и могут предлагать условия по распределению рисков даже лучше, чем это могут делать иностранные банки в силу своей консервативности", — считает Вадим Панин.
Следующий шаг развития для российской нефтехимии выглядит еще более сложным. Речь идет о разработке собственных технологий, поскольку до недавнего времени их приходилось покупать у глобальных, прежде всего европейских, лицензиаров (крупнейшим технологическим партнером российской нефтехимии является на сегодняшний день немецкая компания Linde AG).
"Мы должны максимизировать использование отечественных технологий и оборудования, выходить на импортозамещение технологий. Технологическое лидерство позволит двигаться по пути дальнейшего углубления переработки, занятия более узких технологических ниш, выхода на производство товаров конечного потребления, что позволит наращивать несырьевой неэнергетический экспорт с логотипом „Сделано в России". В нефтехимии мы не опоздали. Если мы продолжим работу в рамках собранной команды, то решим задачи технологического развития, углубления переработки и экономики замкнутого цикла. Нефтехимия для этого — отрасль номер один", — обозначил стратегический вектор Антон Рубцов.
Представители отрасли пока относятся к этому амбициозному плану не без скепсиса. Россия, отметила Мария Иванова, вице-президент Российского союза химиков, всегда будет сталкиваться с проблемой нежелания лицензиаров делиться технологиями, пока не будет сама их разрабатывать, и у отечественной науки есть потенциал для развития собственных технологий. Но препятствия для технологического лидерства состоят не столько в научной составляющей, сколько в том, что предлагаемые решения не всегда вписываются в удобные для производителей форматы. По словам Ивановой, российские ученые привыкли работать по определенным сегментам реализации того или иного проекта, тогда иностранные технологии продаются в виде пакетных решений. В России уже есть несколько компаний, которые могут гарантированно и качественно предоставить пакетные проекты, но их крайне недостаточно.
"Эти компании имеют в своей структуре научные институты и уже добились многих успехов, — отметила представитель отраслевой ассоциации. — Но на данном этапе им не всегда выгодно использовать собственные наработки.
Технологии должны пройти „докручивание" при помощи опытных установок, но это очень дорогостоящее удовольствие, и компании не всегда готовы идти на такой риск.
Кроме того, нефтехимии не хватает большого количества грамотных подготовленных специалистов наподобие руководителей проектов, хотя многие вузы сейчас прорабатывают стратегии создания компетенций будущего, которые позволят выращивать суперспециалистов в России".
Пандемия, резюмировала Мария Иванова, заострила вызовы для нефтехимии, такие как ресурсы (финансы, человеческий капитал, выстраивание цепочек логистики), выбор правильных цифровых решений для наилучшей экономической эффективности, нормативно-правовое регулирование, правильное структурирование проектов и т. д. Даже несмотря на то, что сроки реализации большинства проектов в СНГ будут сдвинуты от шести месяцев до полутора лет, в целом эта отрасль остается более стабильной в плане долгосрочных возможностей. Но для того, чтобы Россия в дальнейшем могла использовать и экспортировать собственные технологические решения для нефтехимии, вложения в науку должны быть увеличены в несколько десятков раз.