Сергей Вакуленко: Пределы революции: почему "зеленая" энергетика не скоро захватит рынок.

Рост рыночной доли возобновляемых источников энергии связан не столько с совершенствованием ветряных турбин и солнечных панелей, сколько с развитием технологий хранения энергии, а в этой области прорывов пока не видно
РБК продолжает публикацию совместных материалов с проектом "Россия будущего: 2017–2035". Цель проекта, который реализуется Центром стратегических разработок (ЦСР) совместно с Министерством экономического развития, — очертить вызовы будущего и понять, готова ли Россия на них ответить.
Продолжение. Начало читайте в номере газеты РБК за 13.04.2018 и здесь.
На первый взгляд прогресс в области возобновляемых источников энергии (ВИЭ) способен резко снизить, если не свести к нулю, спрос на газ и уголь в энергетической сфере, а с переходом транспорта на электричество — и на нефть. Однако сравнивать стоимость энергии из традиционных и возобновляемых источников достаточно сложно. Основная проблема в том, что традиционная энергетика работает по требованию: газовые и угольные электростанции способны выдавать мощность в том объеме и в то время, когда это нужно рынку. А вот солнечные и ветровые станции работают лишь тогда, когда светит солнце и дует ветер.
Сейчас можно увидеть сообщения, что, например, в Германии в какой-то день все потребности в электричестве были покрыты солнечной и ветровой генерацией. Но никто не говорит, что случаются не дни, а целые недели, когда ветер и солнце покрывают менее 10% потребностей. Этот дисбаланс можно выровнять только за счет тепловой генерации, так как существующие системы хранения энергии достаточно дороги и позволяют запасать ее лишь на несколько часов, для покрытия суточных пиков. В результате даже в самых продвинутых энергосистемах при достижении нестабильной возобновляемой энергетикой доли около 30–40% ее дальнейший рост резко замедляется. Как следствие, действительно мощный прорыв в области ВИЭ связывается не столько с совершенствованием ветряных турбин и солнечных панелей, сколько с развитием батарей.
Перспективы электротранспорта
Батареи также являются элементом, от которого зависит электрификация транспорта. Бензином пользуются потому, что он позволяет компактно и безопасно хранить в автономном транспортном средстве большие запасы энергии. И чтобы конкурировать на равных, батареи должны как минимум запасать сравнимое количество энергии, а в идеале — и заряжаться за время, сравнимое с заправкой автомобиля жидким топливом. Пока батареи не способны удовлетворять всем этим требованиям и, видимо, еще довольно долго не смогут. Тем более что вопрос не только в технической осуществимости, но и в том, насколько легко и быстро можно будет перевести всю энергетическую и транспортную систему на новые рельсы.
В мире сейчас около миллиарда автомобилей, и прогнозируется, что к 2040 году их будет вдвое больше. В год производится около 80 млн машин, одна служит около 12 лет. При этом все мировые мощности по производству батарей, запланированные к введению к 2020 году, смогут произвести батарей максимум на 5 млн электромобилей (это уже будет утроением нынешних мировых мощностей). По самому оптимистичному прогнозу, в 2030 году четверть калифорнийского автопарка станет электрическим. При этом в базовом прогнозе предполагаются в несколько раз меньшие цифры — и это в самом экологически озабоченном и богатом штате США, где электромобили превратились в символ.
В результате в большинстве прогнозов спроса на нефть предполагается, что он будет расти как минимум до середины 2030-х годов. Есть прогнозы со спадом спроса начиная с середины 2020-х, но без разумных оценок, как этого достичь. И даже в этих прогнозах спад спроса достаточно медленный, означающий, что в 2040 году потребление нефти будет на уровне 2000-го. Падение спроса на газ в обозримой перспективе не прогнозирует практически никто.
Тем не менее не стоит думать, что это однозначно хорошие новости для России.
Проблемы углеводородов
Прежде всего, довольно сложные времена могут наступить для угольной отрасли. Уголь — хотя и очень дешевое, но экологически весьма грязное топливо. Поэтому его потребление, видимо, начнет достаточно резко сокращаться как в Европе, так и в Китае. Дело могут поправить технологии улавливания CO2 при сжигании угля, но они пока находятся в зачаточном состоянии. Россия — третий в мире экспортер угля. От угля зависит благополучие нескольких регионов, которым, видимо, стоит задуматься о диверсификации своей экономики.
С нефтью ситуация менее однозначна. С одной стороны, в короткой и средней перспективе цены на нефть могут даже вырасти.
В короткой (на горизонте трех—пяти лет) — за счет того, что после резкого падения цен в 2014 году инвестиции в добычу сократились практически вдвое, многие проекты были заморожены или закрыты. В результате в начале 2020-х годов, когда эти проекты должны были бы заместить падающую добычу на старых месторождениях, может создаться некоторый дефицит, который, конечно же, на своих условиях будет восполнен странами ОПЕК.
В средней (на горизонте 10–15 лет) — цена на нефть тоже может быть относительно высокой. Если нефтяная отрасль воспринимается как закатная, то все менеджеры, приученные в бизнес-школах вкладываться в растущие, а не закатные отрасли, будут склонны избегать вложений в нефтедобычу. В результате, по крайней мере в развитом мире, все меньше капитала будет доставаться Shell, BP и ExxonMobil и все больше — Tesla, Uber и Alphabet. Однако если темпы развития альтернативной энергетики и электротранспорта будут не так впечатляющи, как сейчас рисуется в некоторых прогнозах, то падение спроса на нефть будет идти медленнее (если вообще будет), чем падение предложения. Таким образом, у России практически наверняка есть время как минимум еще на один крупный инвестиционный цикл в нефтедобыче.
В более же долгосрочной перспективе ситуация может оказаться сложнее. Нефть — это товар с одним из самых высоких уровней природной ренты. Цена на нее сейчас определяется во многом тем, что крупнейшие держатели нефтяных запасов (в первую очередь Саудовская Аравия) решили производить нефти меньше, чем могли бы. В сценарии бесконечно сохраняющегося спроса на нефть — это разумная стратегия. Но в сценарии снижающегося спроса может оказаться разумным поскорее монетизировать свои запасы, особенно в условиях конкуренции. Если это произойдет, цена на нефть может значительно упасть. Парадоксальным образом такое падение цены и исчезновение ореола потенциального дефицита нефти может продлить ее век, сделав иные источники энергии менее привлекательными (если не обращать внимания на углеродный след).
Последствия для России
Для России это будет означать, что спрос на российские нефть и газ сохранится (по мировым меркам они весьма дешевы в производстве). Однако они могут перестать быть источниками сверхдоходов и стать аналогом других производственных отраслей, создающих рабочие места, платящих налоги, но не являющихся основным наполнителем бюджета. Российская нефтегазовая отрасль способна вынести существенное снижение цен. Она и сейчас отдает в качестве налогов на ведение бизнеса около половины выручки, не считая налогов на прибыль, имущество, ЕСН и т.д. Важно, чтобы при снижении нефтегазовых доходов бюджет был к этому готов и не пытался бы компенсировать его увеличением налогового бремени.
Необходимо также понимать, что даже при сохранении мировых цен доходы от нефтегазового сектора будут падать, так как будет расти себестоимость добычи. Значительный рост добычи в США оказался возможен именно за счет значительного увеличения затрат в расчете на баррель. Подчеркну, что для нашей страны это все равно выгодно: высокотехнологичная добыча обеспечивает спрос на продукцию машиностроения. Кроме того, нефтяная отрасль — один из крупнейших потребителей услуг ИТ-сектора, она является якорным заказчиком, для которого создаются продукты, которые потом можно выпускать на более широкий рынок.
Нефтедобывающий сектор останется важным для российской экономики, в том числе для экспорта. Но в этом нет ничего плохого — сырьевой сектор важен для таких динамично развивающихся стран, как Бразилия, Канада, Австралия и ЮАР. Даже США своим экономическим благополучием тоже во многом обязаны своему сырьевому сектору — так было и в XVII веке, когда таким сырьем была атлантическая треска, и в XXI веке, когда после 2008 года именно бум добычи сланцевой нефти вытянул экономику США из кризиса.
Кроме того, России стоит попробовать занять место в новых отраслях, появляющихся благодаря прогрессу в энергетике. Если производство ветряков и солнечных панелей — уже достаточно зрелый бизнес, то в производстве батарей могут еще появляться новые интересные ниши.
Отдельный вопрос: каким должен быть энергобаланс России через 20 лет? Насколько широко стоит переходить на ВИЭ? В России есть регионы с высокими показателями доступности солнечного света и с сильным ветром. В основном они, правда, расположены вдоль побережья арктических морей (если говорить о ветре) и далеко в Сибири (если говорить о солнце). В этих регионах, несомненно, стоит развивать альтернативную энергетику, особенно учитывая, что сейчас они зачастую освещаются и отапливаются с помощью привозного дизельного топлива. Но это весьма малая честь энергобаланса страны, и транспортировать электроэнергию из этих районов туда, где живет основное число россиян, очень дорого. Можно размещать солнечные батареи в южных районах России, но там они будут конкурировать за земли с сельским хозяйством.
С другой стороны, сценарий быстрого развития альтернативной энергетики на глобальном уровне предполагает снижение спроса на российские нефть и газ, а также снижение цены на них. В такой ситуации экономических причин для ускоренного перехода на новую энергетическую платформу у России может и не оказаться, поскольку вместо отправки газа и нефти на экспорт их можно будет использовать внутри страны.